С момента своего официального запуска в сентябре 2013 года китайский проект «Пояс и путь» приобрел глобальный масштаб. Сегодня 80% из 193 государств-членов ООН являются участниками проекта, в том числе несколько европейских стран. Когда было объявлено об инициативе «Один пояс — один путь» (OBOR) или «Новый шелковый путь», позже переименованной в инициативу «Пояс и путь» (BRI), в Европе с большим энтузиазмом восприняли ее как проект, который будет способствовать развитию китайско-европейских связей и, в целом, более тесным отношениям между ЕС и Китаем. Это резко контрастировало с США, где BRI воспринимали как вызов американскому превосходству.
Европа была выбрана в качестве конечной точки как наземного, так и морского маршрутов. Средиземное море, которое ранее игнорировалось китайскими стратегическими мыслителями, должно было стать все более важным районом, соединяющим Индийский океан и Европу через Красное море. Поэтому неудивительно, что на начальном этапе реализации BRI в Европе основное внимание уделялось финансированию инфраструктурных проектов, в частности железных дорог в юго-восточной Европе и портов в Средиземноморье. Это сопровождалось бурным ростом китайских инвестиций, дополняемых денежными связями между Народным банком Китая и европейскими центральными банками посредством заключения соглашений о валютных свопах и банковского клиринга юаней или жэньминьби (RMB), целью которого было снижение транзакционных издержек китайских инвестиций.
Италия стала единственной страной G7 и единственным членом-учредителем ЕС, официально поддержавшим знаковый внешнеполитический проект Си. Си вложил значительный политический капитал в привлечение Италии к BRI и увидел в подписании Меморандума о взаимопонимании большую победу, поскольку это раскололо западных союзников.
В то время как Италия и другие страны Южной и Восточной Европы принимали BRI, основные государства Западной и Северной Европы заняли более критическую позицию. Начиная с 2016–17 годов Германия и Франция стали все более настороженно относиться к BRI и хищническим инвестициям Китая. Спустя несколько лет эта тенденция охватит и другие страны Европы. В Италии с назначением премьер-министром Марио Драги в качестве преемника Конте в феврале 2021 года проекты BRI были приостановлены, и в итоге Италия полностью вышла из BRI при консервативном правительстве, пришедшем к власти в 2022 году.
После энтузиазма первых лет старый континент стал настороженно относиться к китайскому проекту развития связей, который ассоциируется с хищническим поглощением китайцами европейских компаний и растущим торговым дисбалансом. Тем не менее, китайский BRI в Европе не заканчивается, а скорее изменяет свою конфигурацию. В Западной Европе BRI смещается от физических инфраструктурных проектов и инвестиций в промышленные активы — последние все больше защищаются от китайского поглощения как национальным законодательством, так и законодательством ЕС — к финансовым и денежным связям, что приветствуется различными европейскими игроками, включая некоторых политиков на национальном уровне, институты еврозоны и крупные банки. В то же время большинство стран Восточной Европы продолжают продвигать проекты BRI и стремятся привлечь китайские инвестиции, что свидетельствует о двухскоростном взаимодействии Европы с Китаем, как в географическом, так и в отраслевом плане.
